В свободное от рабочего процесса время она только и делала, что спала — спала чуть ли не сутками напролёт, словно впрок, подозревая, что после родов вряд ли у неё часто будет такая возможность. Иногда Илья, вернувшись домой и застав жену в постели, пытался подкатывать к ней со столь неуместными сейчас поползновениями — но, разумеется, всякий раз получал решительный, почти грубый, отказ. Её становилось противно при одной только мысли о сексе с Ильёй — и она не была уверена, что это вызвано исключительно токсикозом.

Муж обижался, психовал, уходил из дома, громко шарахнув дверью, и демонстративно появлялся лишь под утро, расхристанный и хмельной, но ей это было глубоко безразлично — только бы он снова не лез к ней, обдавая алкогольными парами. Всё, чего ей в данный период хотелось — это банального покоя. Илья раздражал её до зубовного скрежета, мешал ей. Если раньше, до беременности, Светлана была просто равнодушна ко всему, что вытворял её муженёк, и думала лишь о работе, то теперь, когда на ней лежала ответственность не только за себя, но и за ребёнка, она часто задавалась вопросом: ради чего она так долго терпит всё это? Зачем? Ведь у неё нет к Илье не то что любви — а даже капельки уважения… Их брак дышал на ладан, это было совершенно ясно.

Наверное, следовало развестись. Если на своё личное благополучие и комфорт Светлане было, по большому счёту, наплевать, то благополучие ребёнка было для неё не пустым звуком. От немедленной подачи заявления на развод её удерживал лишь традиционный, извечный, глупый бабский страх — поднимет ли она ребёнка одна? Справится ли?

А незадолго до начала озвучивания фильма нарисовалась новая проблема. Всю съёмочную группу ожидал крайне неприятный сюрприз — их режиссёр угодил под суд за финансовые махинации. Деньги на съёмки он получал не от киностудии «Мосфильм», а от некоего кооператива «Синемания», который оказался той ещё шарашкиной конторой и в итоге просто развалился. В результате производство было приостановлено на неопределённый срок, фильм заморожен, а артисты и другие участники съёмочного процесса остались без заработка.

В свете мыслей о предстоящем разводе это было для Светланы совсем некстати. Конечно, у неё ещё оставались кое-какие сбережения от предыдущих съёмок. Но всё равно было страшновато тянуть ребёнка в одиночку, ведь во время декретного отпуска она не сможет работать и достойно обеспечивать себя и малыша…

Самое смешное, что когда пару месяцев спустя Светлана всё-таки решилась разводиться, киношное окружение единодушно решило, что это Илья её бросил. Ну, а в самом деле, разве жёны уходят от таких мужей — красивых, богатых, знаменитых?.. Все дружно (правда, за глаза — поскольку она ни с кем это не обсуждала) жалели Светлану и для порядка поругивали Илью — слыханное ли дело, оставить беременную женщину? На самом деле, все дамы из их компании в глубине души симпатизировали Илье куда больше, чем его странноватой супруге — «вещи в себе», которая никогда ни с кем не откровенничала и не сближалась. «Наверное, она сама его довела, — шушукались в кулуарах. — Да любая другая на месте Звёздной держалась бы за Кузнецова руками и ногами, пылинки бы с него сдувала!.. А эта сама виновата. Вот пусть не плачет и не жалуется теперь…»

Светлана, впрочем, не плакала и не жаловалась. Наоборот — ею овладел какой-то невероятный душевный подъём, словно она сбросила с плеч ужасно тяжёлый, но совершенно ненужный груз, который по инерции волокла на себе несколько лет подряд. А вот Илья принял её решение куда тяжелее, чем можно было от него ожидать. Откровенно говоря, Светлана даже не думала, что муж начнёт так активно протестовать против развода. Она не тешила себя иллюзиями, что он всё ещё любит её — да и любил ли когда-нибудь вообще, по-настоящему? Очевидно, в нём говорило уязвлённое самцовое самолюбие и всё та же логика — от таких мужиков, как он, нормальные бабы добровольно не уходят.

— Хахаля завела? — орал он, когда Светлана сообщила ему о своём намерении. — Я не нужен стал, да? Так и знал, что ты дешёвка… Шлюха! Вечно морду от меня воротила, не нравился я тебе, видите ли! Что, новый любовничек хорошо тебя удовлетворяет в постели? Лучше меня? А может, и ребёнок тоже — от него?!

Светлана старалась пропускать мимо ушей весь этот бред, не имеющий к ней ни малейшего отношения. Она понимала, что в Илье сейчас кричат обида и злость, он весь на эмоциях… поэтому устраивать ответный скандал, оскорбившись на «шлюху» и «хахаля», было бы попросту непродуктивно.

А вот что действительно отняло много нервов во время развода — так это делёжка совместно нажитого имущества. Жили они в двухкомнатной квартире Ильи, которая принадлежала ему ещё до брака со Светланой, поэтому, по идее, она не имела на неё никаких прав. Однако вскоре после свадьбы супруги купили машину — и эта покупка была полностью произведена на деньги Светланы, как раз незадолго до этого получившей гонорар за очередной фильм. Они приобрели белую красавицу «Волгу», и Илья не мог на неё надышаться, буквально сдувая пылинки. Покупали они её для общего пользования, но в конечном итоге машиной стал единолично владеть только Илья: Светлана всё равно не умела водить. Иногда, если у него было свободное время, муж предлагал подвезти Светлану на съёмки или ещё куда-нибудь, но, откровенно говоря, она не чувствовала себя комфортно в салоне этого автомобиля, так и не привыкнув к нему, не считая его своим. Ей постоянно мерещились посторонние запахи — шлейф незнакомых женских духов, а также чужие волосы на пассажирском сиденье.

Илья ужасно боялся, что после развода Светлана начнёт претендовать на машину или предложит продать её. Поэтому, после долгих и мучительных колебаний, он предложил ей следующий вариант: они разменивают его двухкомнатную на две однушки, и машина остаётся ему. Светлану это более, чем устраивало, потому что своего жилья в столице у неё не было, а снимать с новорождённым ребёнком она боялась — ненадёжный вариант, в любой момент можно вылететь из квартиры.

В итоге супруги благополучно разменяли квартиру и разъехались в разные стороны. Илья получил свою любимую «Волгу» в единоличное пользование, но всё равно в глазах всей кубанской родни Светлана так и осталась наглой провинциальной прошмандовкой, которая оттяпала у бедолаги-мужа роскошное жильё и оставила его буквально с голым задом.

Впрочем, Светлану это мало заботило. Впервые за несколько лет она словно встряхнулась, расправила плечи и подняла голову. Ей вдруг невыносимо захотелось жить — и не просто жить, а получать от жизни удовольствие. Почему-то верилось, что с рождением ребёнка всё радикально изменится. И непременно — в лучшую сторону…

В силу природной скрытности и нежелания делиться сокровенным, Светлана утаивала от коллег и своё интересное положение, и разрыв с Ильёй — так долго, как только могла. Ей не хотелось сплетен и пересудов за спиной. Однако о её беременности на «Мосфильме» догадались довольно быстро: при Светланином-то худощавом телосложении не заметить вдруг округлившийся живот или списать его на то, что она «просто поправилась», было просто нереально. Впрочем, сходить с дистанции Светлана пока не собиралась и, хоть уже и не могла сниматься так же активно, как раньше, она всё равно много работала: озвучивала мультики или зарубежные фильмы, особенно индийские.